Армагеддон [трилогия] - Юрий Бурносов

станции линии Лос-Аламос — Неллис с пересадкой в Юте.

…Четверть часа назад Андрей Гумилев несказанно удивился, когда чернокожий по имени Джей-Ти стукнул по голове агента ФБР Маккормика. Маккормик, до этого печального момента пребывавший в полной уверенности, что контролирует ситуацию, негромко всхлипнул и повалился на бетон. Коллега, агент Ковальски, среагировал правильно — стрелять ни в кого не стал, а резво подхватил Маккормика, чтобы тот не расквасил свою фэбээровскую рожу.

— Ненавижу федералов, — искренне сообщил Джей-Ти. — Я так и знал, что все этим кончится: «Вы проникли на секретный объект», «Вам придется подписать бумаги»… А потом нас посадят в кутузку до скончания веков, чтобы мы не разболтали чего-нибудь журналистам. Или вообще прикончат на хрен, в кино обычно так и поступают.

Решетников тем временем скрутил не оказавшую сопротивления Иванову. Андрей даже не представлял, что с ней делать. Шпионка, из-за нее погиб как минимум один член группы — Дербенев, которого убил и пытался сожрать, как биомассу, сошедший с ума «энергетически автономный тактический робот», он же «Итер». Нет, не так: не сошедший с ума, а целенаправленно перепрограммированный Ивановой.

Тащить предателя с собой, подвергая опасности всю группу, казалось неправильным. С другой стороны, что теперь эта группа? Куча никак не связанных между собой людей, где от каждого можно было ожидать чего угодно. Да и неправильно было бросать ее без суда и следствия, поэтому в результате Иванова была невредима и находилась под пристальным вниманием майора Грищенко, а федеральные агенты даже приносили пользу, неся тяжелораненого Володю Лобачевского. В конце концов, и фэбээровцев можно просто отпустить на все четыре стороны. Не убивать же…

Гумилев успел коротко переговорить с Шибановым, который явно считался лидером своей маленькой группы. Бывший хоккеист заметно успокоился, когда понял, что против «своих» ему действовать не придется. О целях экспедиции Гумилева он расспросил осторожно, явно не желая получать лишнюю информацию, и поинтересовался, поможет ли Гумилев им выбраться за периметр. Андрей честно пообещал сделать все возможное, хотя пока и сам с трудом представлял, как это можно организовать. Самим бы выйти…

Тем не менее на Шибанова и его людей Гумилев мог полностью рассчитывать, несмотря на всю эксцентричность компании. Негр напоминал героя «черных» комедий про гангстеров, а девушка-японка то и дело улыбалась улыбкой маленькой хитрой людоедки, не выпуская из рук оружие. Ее Гумилев, кстати, тоже вспомнил — юная актриса, надежда Голливуда. А вот красавицу жену Ростислава Шибанова Андрей не знал, хоть сам Ростислав и поведал ему, что она была известной фотомоделью. Этот бизнес был от Гумилева чересчур далек.

Как и следовало ожидать, станция подземного поезда во многом напоминала станцию метро, только чрезвычайно унылую. Выложенный темной гранитной плиткой перрон, покрытые шершавой бетонной «шубой» покатые стены, туннель, уходящий в темноту, под потолком — ряд ламп, явно работающих сейчас не на полную штатную мощность. Все сделано довольно по-спартански — пара металлических лавочек с дырчатыми сиденьями, прикрученных к полу, на стене — аптечка и противопожарный щит. Ничего общего с любимым Гумилевым московским метрополитеном, скорее, его мини-версия, которую он видел в Новоафонской пещере, в Абхазии.

Гумилев неожиданно вспомнил, что «Подземной железной дорогой» в свое время называлась тайная система организации побегов негров-рабов из южных рабовладельческих штатов США на свободный Север. Название произошло из-за применения в конспиративных целях железнодорожных терминов: маршруты побегов называли «линиями», конспиративные явки, где беглецы могли в безопасности остановиться в пути, — «станциями», проводников, переправлявших свой «багаж» в северные штаты, а зачастую и в Канаду, — кондукторами. Расстояние между двумя «станциями» составляло примерно один день пути. А во время войны во Вьетнаме «Подземной железной дорогой» условно называли пути побега в Канаду американцев, уклонявшихся от призыва

в армию.

Тем временем Решетников направился к не замеченной Гумилевым двери в стене, а доктор Штреллер подошел к краю перрона и принялся тревожно всматриваться в темноту туннеля. Его примеру последовал Грищенко, вначале посадив конвоируемую Иванову на лавочку — куда она, в самом деле, отсюда денется, как с той подводной лодки из поговорки.

Агенты ФБР поставили носилки с раненым Лобачевским на плиточный пол и перевели дух. Ростислав Шибанов и компания расположились у стены, о чем-то переговариваясь.

— Что там такое, доктор? — окликнул Андрей Штреллера. — Только не свалитесь, ради бога, не хватало нам еще одного переломанного…

Штреллер послушно вернулся и проговорил, поднеся указательный палец к губам:

— Тоннели… Про них рассказывали всякое.

— Что именно?

— Всякое, — значительно повторил доктор, погрозил пальцем и, отойдя в сторонку, сел на лавку рядом с Ивановой.

Шпионка покосилась на него и слегка отодвинулась.

— Что он имел в виду, Андрей Львович? — спросил Миллерс озабоченно.

— Да черт его знает. Парень, похоже, немного тронулся. Ты бы просидел в подземелье два года.

— Вообще-то у него была возможность выйти…

— Может, он такой дисциплинированный. Исполнял инструкцию.

— Ну-ну, — скептически произнес Миллерс, не спуская глаз с фэбээровцев. Дай волю — пристрелил бы, наверное.

— Никого там нету, по-моему, — сказал Грищенко, продолжая вглядываться в туннель. — Темно, правда… Про московское метро тоже истории рассказывали, помню. В газете даже писали. Крысы-мутанты. Призраки. На «Авиамоторной» когда-то еще при СССР эскалатор обвалился, так по ночам там привидения людей без рук видели, все в крови. Их в колеса вроде как затягивало, а колеса же зубчатые.

— Слушай, майор, тебя только не хватало со старушечьими россказнями! — возмутился Гумилев, которого невольно пробрал озноб. Показалось даже, что в черноте туннеля что-то пошевелилось. Грищенко усмехнулся и отошел в сторонку, к доктору Штреллеру.

Решетников тем временем открыл дверь и позвал Миллерса:

— Антон! Тут, по-моему, генератор или что-то подобное!

Миллерс побежал к Решетникову. Оба скрылись внутри небольшого помещения, находившегося за дверью. Гумилев не выдержал и тоже направился туда.

— Что тут у вас? — спросил он, увидев, как Решетников и Миллерс возятся у пульта.

— Распределитель управления питанием, — с вымученной улыбкой сказал Решетников.

— И что это значит?

— Да то, что мы сейчас вырубим сеть и полковник Роулинсон на своем паровозике из Ромашково застрянет в туннеле.

— Серьезно?! — поднял брови Гумилев.

— Серьезнее не бывает. — Решетников всмотрелся в разноцветную схему на мониторе и ткнул пальцем в сенсорный экран. Оранжевая извилистая линия погасла. — Вот как-то так…

— Поезд застрял в туннеле?

— Угу… Стоит как миленький. Насколько я понимаю, миль десять отсюда. Может, немного меньше — датчики не работают, где-то обрыв, судя по всему, так что точное местонахождение поезда я не могу указать. Но скорость была маленькая, видать, боялись, что рельсы просели или обвал.

— Следовательно, мы их можем догнать, — задумчиво сказал Гумилев. — Если они и пойдут вперед, то не сразу, подождут немного — вдруг включится аварийное питание, например. Могут послать небольшой отряд на ближайшую станцию, проверить, что случилось. Где у нас ближайшая станция? Мистер Штреллер, доктор! Где ближайшая станция подземки?

— А здесь и есть, — меланхолично произнес доктор, заглядывая в техническое помещение; видимо, он слышал разговор. — Им проще будет вернуться, чем идти вперед.

— Отлично! Тогда мы идем по рельсам вслед за ними, имея в виду, что можем на них наткнуться. Там есть токоведущий рельс?

— Есть, но я же его отрубил. Так что можно не бояться. Но на всякий случай, конечно, лучше не наступать. Он оранжевого цвета, — пояснил Решетников.

После перестрелки и гибели нескольких членов группы Кирилыч словно постарел лет на десять. В этом, наверное, и было его коренное отличие от Гумилева. Андрей старался отложить переживания на потом, когда все закончится, чтобы не занимать клетки мозга, не отвлекаться. Начнешь скорбеть по одним — можешь потерять других. Нет, Андрей ничуть не сомневался в опыте и выдержке Решетникова. Просто Кирилыч был совсем

другим человеком. Другой формации, другого поколения.

— Как думаешь, кого оставить, чтобы потом запустить линию? Вот блок связи, из кабины машиниста можно запросить включение.

— А с ними связаться не пробовал?

— Пробовал — не работает на выход. Возможно, передатчик попросту выключен. Так кого оставим за главного?